В столице завершился 46-й Московский международный кинофестиваль. Лауреатом его основного конкурса в номинации «лучший фильм» стала картина «Стыд» режиссера Мигеля Сальгадо.

Рэпер Eminem показал трейлер к своему новому, двенадцатому альбому «The Death of Slim Shady (Coup De Grace)», релиз которого запланирован этим летом. Это его первая большая работа за четыре года — последний альбом «Music to Be Murdered By» вышел в 2020 году. В трейлере, снятом в жанре true crime, криминальный репортер предлагает восстановить обстоятельства загадочной смерти культового альтер-эго самого рэпера — Slim Shady, у которого «из-за его сложных и часто критикуемых рифм было много врагов». «Мы не были друзьями, он психопат»,— утверждает в ролике принявший участие в съемках рэпер 50 Cent. На видео появляется и сам Eminem со словами «Я знал, что смерть Slim Shady была лишь вопросом времени». Впервые Slim Shady появился на мини-альбоме «Slim Shady EP» в 1997 году. Спустя 2 года вышел полноформатный альбом «The Slim Shady LP». Как объяснял Eminem, «Slim Shady — это все те злые мысли, которые приходят мне в голову и о которых мне не следовало бы думать».

Обозреватель “Ъ FM” Дмитрий Буткевич рассказывает о том, какие работы представлены в рамках проекта «Ars Sacra nova. От мифа к символу. Русская история и евангельские мотивы в творчестве художников модерна России и русского зарубежья 1900-1940-х годов».

Проект TheatreHD показывает в кинотеатрах оперу-балет Мориса Равеля «Дитя и волшебство» в постановке Иржи Килиана. Нетипичный для хореографа остросюжетный спектакль, сочиненный в 1984 году и перенесенный на экран в 1986-м, добрался до Москвы только сейчас, чему обрадовалась Татьяна Кузнецова.

В Государственный совет — высший административный суд Французской республики — поступил иск организации «Международные реституции», которая требует вернуть Италии «Джоконду» Леонардо да Винчи. Зачем понадобился настолько бессмысленный иск, размышляет художественный обозреватель “Ъ” Кира Долинина.

Часто кажется, что паранойя буквально пронизывает современный мир. Мы видим ее проявления в мировых новостях и склоках социальных сетей; обвинения в паранойе звучат постоянно и чаще всего оказываются взаимными. Понять в таких случаях, где это слово — риторический прием, а где — попытка серьезного анализа происходящего, часто очень трудно. Игорь Гулин поговорил с психоаналитиком Глебом Напреенко о том, что такое паранойя с точки зрения практикующего терапевта, как частный психоз становится массовым феноменом, как паранойя работает в публичной политике и что с ней делает искусство.

С середины марта в разных городах России проходят обыски у современных художников и кураторов. «Дело художников», как заметила Анна Толстова, напоминает, что параноидальные представления о современном искусстве как о некоем антигосударственном заговоре возникли в эпоху Холодной войны, причем по обе стороны фронта, и очевидно живы до сих пор.

Отчаянно бояться за устои государственной власти и потому вводить разнообразные запреты и ограничения — для деспотов дело привычное. Император Павел I не был деспотом прямо-таки инфернальным, но зато в его случае эти охранительные меры приобретали немыслимый размах и немыслимую вздорность. В результате, как писал пушкинский лицейский однокашник Модест Корф, «в его царствование Россия обратилась почти в Турцию». И все равно, напоминает Сергей Ходнев, не помогло.

«Горе от ума» Александра Грибоедова вот уже 200 лет входит не только в поговорки, как предсказал Пушкин, но и буквально в подсознание отечественной сцены — вместе со своей центральной коллизией: один против всех. Однако и весь комизм, и весь драматизм этой коллизии держится на том, что у Чацкого и фамусовской Москвы общего по крайней мере не меньше, чем различий. И более всего их объединяет состояние того самого пресловутого ума.

Что такое антиутопия? Бездушная автоматизация жизни; граждане, превращенные в деревянных солдат с номерами вместо имен; закулисные кукловоды, транслирующие им прямо в мозг утешительное кино. Сопротивление оказывает лишь один, Избранный. Эта картина — последний человек среди симулякров, зомби и антропоморфных автоматов — буквальная экранизация бреда судьи Шребера, самого известного в истории параноика. Сценарии безрадостного будущего в кино разнятся, но ни один из них невозможен без мотива параноидального отчуждения героев — от близких, общества или реальности, тайно поменявшей свои законы.