Погибшая приватность и побежденная паранойя // Как современный человек вернулся в XVI век, но избавился от страха остаться неизвестным

Да, за вами следят. Нет, это не бред преследования, это реальность. Иван Давыдов рассуждает о том, что это значит и что теперь делать.

Страх в твоих ушах // «Ад за углом» Трики: как искусство подражает еще не случившейся жизни

Появившаяся в середине 1990-х музыка трип-хоп идеально вписалась в тогдашнее тревожное российское восприятие жизни, и главным мастером тут стал Трики — его первые альбомы звучали образцово параноидально. Юрий Сапрыкин, у которого есть опыт и личного взаимодействия с музыкантом, пытается понять, что в этом восприятии соответствовало его музыке и образу, а что было определено переживанием того времени — или даже предчувствием будущего.

Одинокий ужас человека // Почему ни одна антиутопия не обходится без параноика

Что такое антиутопия? Бездушная автоматизация жизни; граждане, превращенные в деревянных солдат с номерами вместо имен; закулисные кукловоды, транслирующие им прямо в мозг утешительное кино. Сопротивление оказывает лишь один, Избранный. Эта картина — последний человек среди симулякров, зомби и антропоморфных автоматов — буквальная экранизация бреда судьи Шребера, самого известного в истории параноика. Сценарии безрадостного будущего в кино разнятся, но ни один из них невозможен без мотива параноидального отчуждения героев — от близких, общества или реальности, тайно поменявшей свои законы.

«Кипит, волнует, бесит» // «Горе от ума» как зеркало русского нервного срыва

«Горе от ума» Александра Грибоедова вот уже 200 лет входит не только в поговорки, как предсказал Пушкин, но и буквально в подсознание отечественной сцены — вместе со своей центральной коллизией: один против всех. Однако и весь комизм, и весь драматизм этой коллизии держится на том, что у Чацкого и фамусовской Москвы общего по крайней мере не меньше, чем различий. И более всего их объединяет состояние того самого пресловутого ума.

Дело не в шляпах // Как Павел I искал экстремизм в заграничных книгах и модах

Отчаянно бояться за устои государственной власти и потому вводить разнообразные запреты и ограничения — для деспотов дело привычное. Император Павел I не был деспотом прямо-таки инфернальным, но зато в его случае эти охранительные меры приобретали немыслимый размах и немыслимую вздорность. В результате, как писал пушкинский лицейский однокашник Модест Корф, «в его царствование Россия обратилась почти в Турцию». И все равно, напоминает Сергей Ходнев, не помогло.

«Общие залы чередуются с квартирниками» // Дмитрий Буткевич — об экспозиции в Музее Москвы

Обозреватель “Ъ FM” Дмитрий Буткевич рассказывает, каким образом организована выставка «Москвичка. Женщины советской столицы 1920-1930-х».

«Я рада, что люди считают меня необычной» // Рене Зеллвегер и ее роли

25 апреля 1969 года родилась Рене Зеллвегер, получившая мировую известность после роли в фильме «Дневник Бриджит Джонс». Биография, карьера и взгляды актрисы — в фотогалерее «Ъ».

Считавшуюся утраченной картину Густава Климта продали на аукционе за €30 млн

Неоконченная картина австрийского художника Густава Климта «Портрет фройляйн Лизер», которая на протяжении почти столетия считалась утерянной, продана на аукционе Auktionshaus im Kinsky за €30 млн. Это нижняя граница ее оценочной стоимости.

Стычка города и деревни // «Зло не существует» Рюсукэ Хамагути

В российский прокат вышел фильм «Зло не существует» режиссера оскароносной картины «Сядь за руль моей машины» Рюсукэ Хамагути. Особенности его нового и тоже весьма успешного проекта оценил Андрей Плахов.

Жора Крыжовников признался, что испугался популярности «Слова пацана» у молодежи

Режиссер сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте» Жора Крыжовников (Андрей Першин) рассказал, что с точки зрения маркетинга проект был предназначен для мужской аудитории возраста 45 лет и старше.